Когда открываются глаза...
Первый раз – конечно при рождении, а вот второй – у кого как, – у некоторых этого вообще не происходит. Мне повезло – у меня открылись. Жаль, не тогда, когда это было очень нужно, но лучше поздно, чем никогда. Это произошло после второго развода, – даже первый, увы, этому не способствовал. Я находился в недоумении, почему даже я, который сызмальства готовил себя именно к семейной жизни, не приобретая вредных привычек, скверного поведения, заболеваний распутного образа жизни, оказался таким плохим мужем. Правда, мне так и не смогли озвучить того, в чём же я так плох, – что-то мямлили невнятное, пытаясь очевидные достоинства обратить в недостатки, и подытожили хрестоматийным: «Хороший ты, но не орёл». Когда же я, наконец, увидел «орла», удивлению моему не было предела, – столь же беспредельным был и мой последующий смех, до колик в животе.
После первого развода я думал, по наивности своей, что мне просто не повезло, – попалась такая лярва, хотя, почему же попалась, – сам такую выбрал. Правда, когда выбирал, она вовсе такой не была: готовить вроде умела, была покладистой и послушной, улыбчивой и жизнерадостной. Но всё это исчезло на следующее утро после свадьбы, – будто тумблер переключили в другое положение. И я услышал то, что наверняка уже слышал ты, дорогой читатель: – Я тебе не прислуга, чтобы готовить, убирать, вообще хоть что-то делать по хозяйству… Узнаёте? Наверняка узнаёте, а дальше будете узнавать всё больше и больше.
Став свободным, я смотрел с некоторой завистью на людей семейных, что идут, держась за руки, с весело лопочущими детьми, и ко мне возвращалась надежда. А потом я узнавал, что и эта семья развалилась из-за блудных приключений мамочки, нашедшей себе самую, что ни на есть, настоящую любовь, не в пример той, от которой появились дети. Таких случаев становилось всё больше и больше, вызывая острое желание во всём этом разобраться. Рушились семьи моих друзей и знакомых, коллег и сослуживцев, одноклассников и даже их родителей, – и над всем этим витали многочисленные «почему?»
Почему ещё совсем недавно развод был постыдным событием для женщины, и она отваживалась на него только в самом крайнем случае? – а теперь совсем не так. Почему никто из моих старших родственниц никогда не произносил: – Я тебе не прислуга, – поддерживая хозяйство своими руками в идеальном состоянии без стиралок-автоматов, микроволновок, роботов-пылесосов, посудомоечных машин? – а теперь я слышал это от каждой из бывших жён, которые даже не собирались это хозяйство вести. Почему раньше женщина с сигаретой и бутылкой спиртного в руке вызывала отвращение у всех, кто её видел, а теперь – это норма? Таких вопросов становилось всё больше и больше. Мой разум требовал ответов. И я их получил.
Я общался с обеими сторонами семейных конфликтов, не предупреждая их об этом; вытягивал их на откровенные разговоры, прилагая к этому серьёзные усилия, не жалея сил и средств. Я вспоминал то, на что раньше не обращал внимания при взаимодействиях с разными женщинами. Разрозненные пазлы начали складываться в целостную картину.
Оказалось, что претензии, которые звучат в адрес мужей, удивительно однотипны: – Ты мало зарабатываешь (независимо от дохода – всегда мало); ты не уделяешь мне внимания (даже когда нет сил после работы – обязан); ты не хочешь меня понять (когда речь идёт о необоснованных и бессмысленных расходах); ты меня не любишь (когда женщина хочет что-то заоблачной стоимости), – недовольства всегда и у всех одни и те же. Столь же однотипны и манипуляции, применяемые женщинами для получения желаемого. Особо эффектным оказалось узнать, что мне ставили в пример «правильного и успешного» мужа – того, которому ставили в пример меня, – вот смеху-то было.
Картина с названием «современная женщина» становилась всё более контрастной, но у меня начал заканчиваться человеческий ресурс, – я так или иначе опросил всех людей моего окружения. Ничего не оставалось, как прибегнуть к помощи интернета. Многочисленные ванильные рассказы об отношениях в семье вызывали лишь отвращение, – их явно писали по заказу и с умыслом, – я долго пытался найти хоть что-нибудь правдивое. Блуждая в потёмках ангажированной лжи, я натолкнулся на сайт своего земляка – Leo. Там наконец-то была правда, – жесткая, честная, нелицеприятная правда, – с надрывом, с болью, с надеждой. Ещё один шаг, – и передо мной сайт Мужского Движения. Одна статья, вторая, третья, – вот она – красная таблетка Морфеуса; – четвёртая, пятая, шестая, – вот они – недостающие пазлы моей картины. И наконец, – вот оно – ошеломительное ощущение законченности труда, где собрались воедино все звенья цепи, все элементы, все части.
Сложилось!.. С картины на меня смотрела… обезьяна, – то самое животное, которое всегда и во всём руководствуется лишь инстинктами, да негласными правилами своей обезьяньей стаи. В каждой из четырёх лап она что-то держала. В одних – были маски человеческих лиц: блондинок и брюнеток, пухляшек и худышек, красоток и страшилок, начальниц и подчинённых, провинциалок и горожанок, тружениц и бездельниц, учительниц и учениц, бизнес-леди и простых уборщиц. В других – были таблички со странными надписями: «я не такая», «богатый внутренний мир», «ты не там искал», «загадочность», «я обиделась», «непредсказуемость», «сам дурак», «ой, ну всё», «я – ангел», «все мужики – козлы», «я этого достойна», «мужчина должен», «а, вот настоящий мужчина…».
Обезьяна так умело закрывала себя этими масками и табличками, что становилась за ними совершенно незаметной. И тот, кто умел разглядеть за этим непрозрачным экраном её истинный облик, всегда мог управлять ею и пользовался у неё сокрушительным успехом. Те же, коих было подавляющее большинство, видели только маски и таблички. Что ж, их учили с младых ногтей видеть только это, восхищаться этим, преклоняться, прогибаться, уступать, вилять хвостом, – и потому всегда оставаться презираемыми существами в глазах тех самых обезьян…
Что произойдёт с мужчинами, если каждый из них увидит другого, одетого также? Они, безусловно, заинтересуют друг друга, ведь каждый из них опознал того, кто разделяет его взгляды в одежде, а значит – и во многом другом. В этом случае они пойдут на сближение, если у них будет общее дело или их представят друг другу. Не успеете глазом моргнуть, как двое одинаково одетых мужчин будут уже что-то обсуждать, а потом направятся «дёрнуть по-пивку», напоминая близнецов-братьев, встретивших друг друга после долгой разлуки.
Что произойдёт с женщинами, если они окажутся одинаково одетыми? От боестолкновения их будет удерживать только необходимость сохранить лицо, как в переносном смысле, так и в прямом, подразумевающем сохранение причёски, ногтей от изломов, а кожных покровов – от царапин, кровоподтёков и синяков. День для каждой из них будет безнадёжно испорчен, в выражениях они не постесняются, – злоба будет хлестать фонтаном! Если они вынужденно окажутся в одном помещении, то начнут странный танец, целью которого будет удаление на максимальное расстояние друг от друга, – пронаблюдайте, ежели случится. Одна села – и другая сядет… подальше от первой; одна пошла – и другая пойдёт… в противоположную сторону. Почему так?
У женщин существует один глубочайший страх – оказаться такой же, как и все остальные. Не случайно они с таким пафосом любят заявлять: – Я не такая! На самом деле она ровно такая же, как и все прочие обезьяны-бабуинки, но этот неоспоримый факт каждая из них будет скрывать любой ценой. Напомню вам замечательную фразу: «Дворовая девка отличается от изысканной графини только уровнем гигиены». Захотите смертельно оскорбить женщину, – скажите о её одинаковости с остальными, – вы озвучите правду, но за неё вас могут растерзать. Даже назвать дамочку дурой или идиоткой – не так оскорбительно, как упомянуть её схожесть с остальными. Ситуация с одинаковой одеждой кричаще подчёркивает женскую одинаковость, – их маски, за которыми прячется обезьяна, совпали, а значит совпадает и то, что под масками, – совершенно невыносимая ситуация для женщин.
В наше время, когда невольно вспоминается классик с бессмертной фразой: «бывали хуже времена, но не было подлей», искусственно вытравливается рассудочная деятельность человеческого мозга, а культивируется и взращивается одна лишь инстинктивная составляющая, – люди всё больше напоминают животных, озабоченных лишь тремя аспектами: питанием, спариванием и доминированием – стремлением к превосходству над остальными. Под жернова такого мироустройства попадают и мужчины, и женщины, вот только последние наиболее чувствительны из-за своей инстинктивной природы, – подобное притягивает подобное.
С питанием в его прямом смысле сейчас проблем нет, поэтому этот инстинкт трансформировался в нечто непотребное – в патологическое комфортоустройство, ненасытность в приобретениях и развлечениях, и, как следствие, в поиск того, кто всё это может обеспечить, – прынца всея галактики. Женщину не сможет остановить ни чувство долга, ни чувство ответственности, ни даже наличие детей и мужа, если она узрит более ресурсного самца, заинтересовавшегося ею, – инстинкт намного сильнее всяких там рассудочных чувств совести. Повторюсь, она – всего лишь – бабуинка, – почаще вспоминайте об этом, когда её действия покажутся вам верхом абсурда или скотства. Если ресурсный (более доминантный) самец поманит её пальчиком, – она побежит к нему, как шавка, виляя задницей. Ей пофигу, что его доминантность может оказаться липовой, – таковую симулируют брачные аферисты, – что у него уже есть жена, – «а он с ней разведётся, ради меня», – что он «поматросит и бросит», – «только не меня, я ж – богиня, это остальные – дуры». Главное – у него есть ресурсы, которыми он поделится со мной. «Пристроить свою жопу потеплее, где поуютней, где полно бабла – твой главный смысл, и нет его милее, один вопрос – тому ли я дала?». Так было, есть и будет во все времена, но в наши «подлые» это явление достигло невиданного размаха.
Инстинкт спаривания-размножения, именуемый материнским, казалось бы, не несёт в себе ничего плохого. Руководствуясь им, женщины раньше рожали по 4 – 12 детей, не считая это подвигом, потому, что так делали все. Количество детей было критерием состоятельности женщины, – даже родить троих – было мало, и в этом случае на мать смотрели снисходительно и с сожалением, – болеет, наверно. Но и этот инстинкт претерпел изменения, – родить организм требует, но одного – достаточно, иначе, как же несчастной женщине социализироваться? – делать карьеру, отдыхать на курортах, развиваться опять же… Тут два инстинкта вступают в противоречие: первый требует хлеба и зрелищ, второй требует размножения, – побеждает первый, как поливариантный, – диапазон реализаций шире. Теперь большинство делает так: рожают одного и занимаются собой, копируя поведение других бабуинок в социальной группе, у которых тоже один отпрыск плюс карьера.
Инстинкт женского доминирования самый сложный для осмысления, но и самый интересный. Руководствуясь именно им, обезьяна с восторгом отдаётся самому буйному самцу, – асоциальному дегенерату, – пытаясь доказать остальным самкам, насколько она крута, – вот, дескать, какого отморозка заинтересовала! Конечно она, даже своим скудным умишком, понимает, что он – типичный козёл: ленив, незаботлив, неуспешен, неуправляем, бестолков, блудлив и вечно пьян. Но ей так нужно возвыситься над остальными бабуинками, поэтому она будет всё это терпеть, удивляя нормальных мужчин своим выбором. Это – её повышение доминантности, – она смогла, а остальные – нет! И, чем наглее бабуин, чем выше его эгоизм, чем пренебрежительней его отношение к той самой самке, тем сильнее у неё «любовь» – как проекция доминантности, как превосходство над остальными бабуинками, которые не смогли его добиться. «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей», – вспоминайте Пушкина – того ещё знатока женских инстинктов...
Когда в очередной раз услышите историю о том, как некая дамочка влюбилась в уголовника-рецидивиста,.. сидящего в тюрьме,.. за убийство,.. да ещё по переписке, – не удивляйтесь, – вариант классический. Нет в той «любви» ничего человеческого, – один голый обезьяний инстинкт, и примеров тому – тьма. Напомню громкую историю, как женщина-следователь влюбилась в преступника-подопечного, сидящего за тяжкие преступления, и, вернув ему вещдочный револьвер из сейфа, помогла бежать (дело С. Мадуева). Даже художественный фильм сняли по этим событиям.
Особая форма женского превосходства связана с выбором статусного самца: звезды экрана, певца, политика, депутата, олигарха, бизнесмена и др. Это – пик самочьей доминантности, верх крутизны и предел мечтаний для бабуинки, – выше не бывает, и ради этого она пойдёт на всё! Если замысел удался, то, какой бы дурой она ни была, её теперь будут слушать, затаив дыхание и открыв рты, ведь она добилась, она смогла, она захомутала, а остальным – ещё расти и расти. Вот только со статусными самцами везёт совсем немногим, и остальным остаётся довольствоваться местечковыми отморозками, – это всё равно круче, чем играть «в люблю» с научными сотрудниками, инженерами, служащими, мелкими клерками и прочими занудами. «Лучше с пьяным дураком ездить в шубе, в сапогах, чем с тверёзым босиком, на своих двоих ногах», – замечательные слова развесёлой песенки, как нельзя лучше отражают истинное восприятие отношений бабуинкой.
Женщина, добившаяся всего действительно своими усилиями, никогда не будет доминантнее той, что села на шею статусному самцу, – ей скорее будут сочувствовать, невзирая на её учёные степени, регалии и достижения, а по-настоящему завидовать будут той, что захомутала недоступного и строптивого. И оттого «успешным» женщинам остаётся утешать себя своим доходом, как компенсацией женской неудачливости, и тихонько хныкать в подушку ночами, – война против базовых инстинктов приносит лишь Пиррову победу.
Такова она – женщина современности, в которой, по злому умыслу извне, инстинктивное стало значительно превалировать над рассудочным, создавая проблемы всем, и, в первую очередь, ей самой. Хотите понять мотивацию женских действий – изучайте поведение особей обезьяньей стаи, – не ошибётесь ни разу!
|
Источник cliff72.umi.ru
|
